К ВОПРОСУ О СУЩНОСТИ ПРАВОПРИМЕНЕНИЯ
№8,
Юридические науки
Савичев Алексей Аркадьевич
Ключевые слова: РЕАЛИЗАЦИЯ ПРАВА; ПРИМЕНЕНИЕ ПРАВА; ЮРИДИЧЕСКАЯ ОТВЕТСТВЕННОСТЬ; ПРЕВЕНЦИЯ; ГОСУДАРСТВЕННЫЕ УСЛУГИ; IMPLEMENTATION OF LAW; APPLICATION OF LAW; LEGAL LIABILITY; PREVENTION; STATE SERVICES.
Правовая норма, как таковая, представляет собой общий социальный регулятор, находящийся в статике вплоть до наступления тех или иных юридических фактов, которые способны вызвать ее действие, осуществление на практике, именуемое «реализацией права». Однако, степень самостоятельности субъектов возникающих, изменяющихся или прекращающихся правоотношений от властной воли государства может быть различной. Именно государство как особая организация власти и управления определяет, в разрешение каких ситуаций и в какой мере его вмешательство необходимо, а в каких случаях участники правовых связей могут действовать полностью автономно от его воли (хотя и в рамках правовых предписаний, исходящих от него). Данный вопрос решается, исходя из того, насколько те или иные правоотношения затрагивают публично-правовые интересы. Таким образом, выделяется непосредственная и опосредованная реализация права.
Правореализация представляет собой фактическое воплощение нормативно-правовых предписаний в рамках тех или иных общественных отношений. Как известно, ее непосредственными формами являются соблюдение, исполнение и использование права. Соответственно при соблюдении лицо воздерживается от совершения каких-либо противоправных действий; при исполнении – совершает те или иные действия, предписанные ему правовыми нормами; при использовании – действует по собственному усмотрению и в своих интересах, реализуя различные возможности, предоставленные законодательством [3, С. 69-70]. Таким образом, в первом случае получают воплощение на практике запрещающие правовые нормы, во втором – обязывающие, в третьем – управомочивающие. Кроме того, в рамках непосредственной реализации права находят свое отражение на практике и соответствующие способы правового регулирования: запрет, позитивное обязывание, дозволение. Непосредственный характер воплощения правовых предписаний во всех рассмотренных формах проявляется в том, что юридические нормы осуществляются их адресатами напрямую, самостоятельно, без участия государства и уполномоченных им органов. Таким образом, при непосредственной реализации права правовые нормы индивидуализируются в поведении участников тех или иных правоотношений без какого бы то ни было властного, принудительного веления.
Однако зачастую для полноценной реализации права требуется вмешательство государства, обладающего «монополией» на принятие целого ряда юридически значимых решений. Речь идет о ситуациях, когда форм непосредственной правореализации оказывается недостаточно для воплощения правовых предписаний на практике в полном объеме. В этих случаях особое значение приобретает опосредованная реализация права, осуществляемая в виде правоприменительной деятельности. Правоприменение следует рассматривать как деятельность компетентных государственных органов и их должностных лиц, связанную с реализацией права в конкретных жизненных ситуациях и сопровождающуюся вынесением индивидуальных юридически значимых решений в виде актов применения права. В основе правоприменительной деятельности всегда лежит то или иное властное веление, без которого осуществление прав и обязанностей участников правоотношений невозможно.
Статья 2 Конституции Российской Федерации устанавливает, что признание, соблюдение и защита прав и свобод человека является обязанностью государства. Однако, если вести речь о правоприменении, то данную норму следует толковать расширительно. Т. Н. Радько отмечает, что применение права – это государственно-властная деятельность компетентных государственных органов, должностных лиц и уполномоченных негосударственных организаций по реализации правовых норм относительно конкретных жизненных случаев путем вынесения индивидуально-конкретных правовых предписаний [4, С. 25]. То есть правоприменительная деятельность может осуществляться и негосударственными структурами, хотя и уполномоченными на то государством (например, частные нотариусы; адвокаты; не входящие в систему органов государственной власти структуры местного самоуправления).
В то же время, правоприменение всегда подразумевает перевод правоотношений в публично-правовую плоскость. Это обусловлено тем, что правоприменитель выступает в качестве субъекта, уполномоченного государством, независимо от того, является ли он государственным органом (его должностным лицом) или нет. Исходя из этого, одной из важных сущностных характеристик правоприменения является его повышенная социальная значимость по сравнению с другими формами реализации права. Цель правоприменительной деятельности состоит в удовлетворении не личных потребностей правоприменителей и не только потребностей лиц, реализующих права и обязанности, а интересов всего общества [6, С. 13-14].
Важно отметить, что правоотношения, складывающиеся в рамках правоприменения, могут быть как первичными правовыми связями (если осуществление прав и обязанностей изначально было невозможно без государственно-властного веления), так и трансформированными отношениями. В первом случае примером может служить принятие решения о награждении государством отличившихся граждан. Во втором случае речь идет о тех правоотношениях, которые возникли и протекали в рамках непосредственной реализации права, а в дальнейшем перешли в опосредованную форму в виде правоприменения (например, рассмотрение судом гражданского дела о неисполнении или ненадлежащем исполнении обязательств, когда досудебное разрешение спора не принесло результата).
Правоприменительная деятельность может быть связана как с правомерным, так и неправомерным поведением. Говоря о первом случае, одни авторы в качестве разновидности правоприменения выделяют оперативно-исполнительную деятельность [5, С. 198; 1, С. 99]. Данная деятельность направлена на создание, изменение или прекращение правоотношений на основе выполнения предписаний правовых норм. Она ориентирована на гармонизацию публичных и частных интересов и осуществляется в формах конкретизации и контроля. Другие исследователи называют данный вид правоприменения «регулятивной правоприменительной деятельностью» [2, С. 82]. Применительно же к неправомерному поведению правоприменительный процесс осуществляется в виде правоохранительной деятельности.
В то же время, охранительная функция права воплощается не только в рамках правоприменительной деятельности, предполагающей привлечение правонарушителя к юридической ответственности. Она находит свое выражение и в формах непосредственной реализации права, то есть при соблюдении и исполнении соответствующих правовых предписаний неограниченным кругом лиц. Речь идет о воздержании адресатами запрещающих и обязывающих правовых норм от совершения противоправных действий, за которые предусмотрена юридическая ответственность. Исходя из этого, в рамках непосредственной реализации права может быть осуществлена лишь общая превенция (как составляющая предупредительной функции юридической ответственности). Таким образом, в данном случае превентивная функция юридической ответственности «срабатывает» в части предупреждения о наказуемости правонарушений по отношению ко всему обществу в целом. Частная же превенция, как известно, состоит в предупреждении совершения новых противоправных деяний конкретным лицом, уже нарушившим требования правовых предписаний. Она может быть осуществлена лишь в рамках опосредованной формы правореализации, то есть в процессе правоприменения. Тем самым предупредительная функция юридической ответственности индивидуализируется при воплощении на практике санкции правовой нормы в отношении конкретного лица. В то же время правоприменение не исключает и общую превенцию. Получая информацию о различных фактах привлечения к юридической ответственности тех или иных лиц за отдельные виды правонарушений, общество становится более законопослушным, в том числе, на фоне формирования негативного образа правонарушителя и под страхом соответствующих неблагоприятных последствий, налагаемых государством в лице его органов и должностных лиц за данные правонарушения.
Важным условием роста эффективности властных решений в рамках правоприменения является снижение бюрократизма, в частности, за счет повышения открытости субъектов правоприменительной деятельности перед гражданами. Применительно к России в современных условиях наметились определенные тенденции понимания гражданина как клиента государственных учреждений; из статуса подопечного, просителя он переходит в статус реализующего свои права потребителя оказываемых ему государством услуг [8, С. 101].
Для оптимизации деятельности по правоприменению на сегодняшний день государством осуществляется информатизация работы государственных и муниципальных структур. В то же время, практика показывает, что предоставление гражданам и организациям государственных услуг в электронном виде через сайт gosuslugi.ru не выполняется должным образом на качественном уровне. Не соблюдаются установленные требования, во многих случаях в предоставленных сервисах невозможно найти необходимые сведения. Если сравнивать с недавним прошлым, когда гражданам приходилось выстаивать долгое время в очередях, собирать справки, выписки и документы по несколько раз, то теперь вся необходимая информация должна передаваться по межведомственным каналам, и эти сведения органы власти должны получать друг у друга через систему межведомственного электронного взаимодействия. В частности, можно проследить, что на сайтах многих ведомств отсутствует информация об изменении порядка оказания государственных услуг и о сокращении перечня подаваемых документов [7, С. 58].
Подводя итог исследованию вопроса о сущности правоприменения, можно сделать следующие выводы. С одной стороны, правоприменение, в отличие от исполнения, соблюдения и использования, носит опосредованный характер, так как в процесс правореализации осуществляется вмешательство стороннего властного субъекта. Исходя из этого, можно вести речь о том, что непосредственные формы реализации права являются более оперативными в силу того, что в рамках этих форм права и обязанности участников правоотношений воплощаются ими на практике самостоятельно, без какого бы то ни было властного веления. С другой стороны, очевидна высокая социальная значимость правоприменения как особой формы правореализации, при которой осуществление прав и обязанностей участников правоотношений подкрепляется специальным юридическим решением властного характера. Правоприменение следует рассматривать не только как форму реализации прав и обязанностей конкретных лиц, но и как юридически значимую деятельность, подразумевающую соблюдение публично-правовых интересов.
Список литературы
- Костенко М.А., Орлова Е.С. Правоприменительная деятельность: понятие, признаки и стадии осуществления. // Таврический научный обозреватель. 2015. № 4-2. С. 97-101.
- Лягин К.А., Степаненко Р.Ф. Общетеоретические проблемы правоохранительной правоприменительной деятельности. В сборнике: Общество, государство, личность: модернизация системы взаимоотношений в современных условиях Материалы ХVI Всероссийской научно-практической конференции (с международным участием): в 2 частях. Под общей редакцией: Р.Ф. Степаненко, И.Г. Гараниной, А.В. Солдатовой. 2016. С. 82-85.
- Мельников С. А. К вопросу о формах реализации права. // Вестник Саратовской государственной юридической академии. № 6 (107). 2015. С. 68-72.
- Радько Т. Н. Теория государства и права в схемах и определениях. — М.: Проспект. 2011. 135 с.
- Теория государства и права: учебник 4-е изд. / Коллектив авторов; отв. ред. А.В. Малько. — М.: КНОРУС. 2014. 400 с.
- Тимохов В. П. Эффективность правоприменения: проблемы теории и практики: Монография / Под общ. ред. В.П. Сальникова, Р.А. Ромашова: СПб.: Санкт-Петербургский университет МВД России, 2002. 153 с.
- Фадеева Н.А. Формирование единой системы межведомственного электронного взаимодействия. // Мониторинг правоприменения. 2015. № 3 (16). С. 56-63.
- Шевченко Е.В., Явтушенко М.И. Бюрократия в государственном и муниципальном управлении. В сборнике: Экономическая наука сегодня: теория и практика Сборник материалов VI Международной научно-практической конференции. Чебоксары, 2017. С. 100-102.