УДК 34

УГОЛОВНО-ПРАВОВАЯ НОРМА, ЕЁ СТРУКТУРА И СООТНОШЕНИЕ СО СТАТЬЕЙ УГОЛОВНОГО ЗАКОНА

№39,

Юридические науки

Краснова Владислава Игоревна


Научный руководитель: Шигонин А.Б., кандидат юридических наук, доцент.


Ключевые слова: УГОЛОВНО-ПРАВОВАЯ НОРМА; УГОЛОВНЫЙ ЗАКОН; CRIMINAL LAW NORM; CRIMINAL LAW.


Аннотация: Одной из наиболее существенных проблем теории и практики уголовного права считается полноценное обеспечение подлинно комплексной взаимосвязи данной сферы права с нормативным материалом другой отраслевой принадлежности. Детальное исследование норм существующего уголовного права демонстрирует, что межотраслевые связи уголовного законодательства реализуются на разных уровнях его структуры.

1. Нормативная рекомендация уголовного права обусловлена нормативной рекомендацией другой сферы права (в качестве примера стоит указать ст. 336 УК РФ, определяющую ответственность за оскорбление военнослужащего, использование которой требует необходимого обращения к п. 3 ст. 2 Закона РФ от 28.03.1998 N 53-ФЗ «О воинской обязанности и военной службе», в котором предоставляется формулировка «военнослужащий»).

2. Нормативная рекомендация уголовного права обусловлена субинститутом или институтом другой отраслевой принадлежности (подобная ситуация присутствует в ст. 145 УК РФ, устанавливающей ответственность за необъективный отказ в приеме на работу или увольнение с работы беременной женщины или женщины, обладающей несовершеннолетними в возрасте до трех лет. В этом случае рекомендация уголовного права устанавливает связь с отдельным субинститутом трудового законодательства, регламентирующим специфику труда беременных женщин и женщин с детьми).

3. Субинститут или институт уголовного права обусловлен нормативной рекомендации другой сферы права (в этом случае примером может являться уголовно-правовой институт положений об ответственности за преступления против имущества, нормы которого тесно связаны с нормативной рекомендацией КоАП РФ, определяющей размер мелкого хищения).

4. Субинститут или институт уголовного права обусловлен субинститутом или институтом другой сферы права (ситуацию могут проиллюстрировать нормы статей 154 и 155 УК РФ, включающие субинститут положений об ответственности за преступления против несовершеннолетних, обусловленный рекомендациями, формирующими институт усыновления в семейном праве).

Утверждённые уровни взаимосвязи не считаются взаимоисключающими. Наоборот, в действительности они сосуществуют и взаимно пересекаются, причем в ряде случаев неоднократно. Более того, положения одного и того же института уголовного права могут определять одновременную связь с положениями и институтами разных сфер права. В частности, институт преступлений против имущества свидетельствует о наличии отношений с административно-деликтным правом относительно установления минимального размера хищения, с гражданским правом в отношении определения имущества, предмета хищения и причин вверения собственности третьим лицам, с жилищным правом в отношении формулировки термина «жилище», со служебным правом в отношении определения лиц, эксплуатирующих служебный статус, с административным правом в отношении формулировки терминов «оружие», «культурная или историческая ценность» и т.п.

Все указанное считается только первым приближением к познанию связей уголовного права между сферами, обязательной исходной точкой в определении главного — природы и формы связи между элементами системы права.

Бесспорно, что природа и форма связей между институтами уголовного и других сфер права во многом устанавливаются содержанием формирующих данные институты рекомендаций. В российской литературе превалирует точка зрения, в соответствии с которой связи между сферами являются принадлежностью только положений и институтов Особенной части уголовного права, а главной формой их отображения является бланкетная диспозиция. Так, в частности, Н.И. Пикуров отмечает, что «наличие межотраслевых связей обуславливает необходимость исследования характера нормативного материала разной отраслевой принадлежности, который применяется уголовным правом для определения причины уголовной ответственности». [1]

Действительно, более всего и наглядней связи между сферами обнаруживаются при изучении рекомендаций Особенной части уголовного права. При этом стоит учитывать, что они считаются признаком не исключительно институтов уголовно-правовых рекомендаций об ответственности за определённые преступные покушения, но и институтов рекомендаций Общей части уголовного права. Бесспорны связи института рамок действия уголовного закона с рекомендациями и институтами конституционного (в отношении установления пределов территориальной юрисдикции России, признаков лица, имеющего гражданство РФ или регулярно пребывающего в пределах России, относительно установления причин предоставления политического убежища) и международного права (относительно регулирования проблем выдачи, иммунитетов и др.); с нормами военного права непосредственно связаны рекомендации уголовного закона о специфике уголовного наказания военнослужащих; с положениями уголовно-процессуального права связаны нормы института определения наказания и т.д. Следовательно, связи между отраслями и согласования являются характеристикой институтов уголовного законодательства независимо от того, какую функцию данные институты осуществляют. И при формулировке общих условий уголовной ответственности, и при детализации ее причин межотраслевые связи не просто присутствуют, но и принимают активное участие в структуре правового регулирования.

Н.И. Пикуров и другие эксперты, бесспорно, правы в том, что основной формой отображения связей между отраслями уголовного законодательства в УК РФ считается бланкетность. Дефиниция бланкетности считается довольно сложной. Не обладая возможностью в пределах данного исследования подробно его исследовать, выскажем свою солидарность с теми экспертами, которые:

1) признают бланкетность параметрами исключительно диспозиции статьи уголовного закона, а не диспозиции положения, положения в целом или состава преступления;
2) выделяют два главных варианта реализации бланкетности в законе: бланкетный признак (применение иноотраслевых понятий в законе) и непосредственно бланкетная диспозиция (формулирование положения с помощью ссылки на не соблюдение лицом определённых иноотраслевых норм).[2]

Здесь стоит подчеркнуть связь формы реализации бланкетности с составом межотраслевых связей. Бесспорно, что непосредственно бланкетная диспозиция может быть свойственна исключительно положениям Особенной части уголовного закона, тогда как бланкетный признак может быть характерен как для положений Особенной, так и Общей части уголовного закона.

При этом отметим, что, на наш взгляд, бланкетность считается отображением исключительно межотраслевых связей уголовного законодательства. Необходимо критически оценить отмеченный в науке тезис о существовании возможной «внутриотраслевой бланкетности». Инициировавший подобную формулировку К.В. Ображиев рассматривает её как ситуацию, когда состав признаков состава преступления вследствие непосредственного указания уголовного закона наполняется рекомендациями подзаконных уголовно-правовых актов (в частности, в преступлениях, определённых статьями 228, 228.1, 229 УК РФ).[3] В этом случае, по нашему мнению, присутствует детализация уголовно-правового запрета непосредственно в отраслевом подзаконном акте. Соответствующий уголовно-правовой институт формируется здесь главной рекомендацией закона и корреспондирующими с ним подзаконными рекомендациями. Но к бланкетности подобная ситуация не относится. Она отображает не столько комплексные параметры права, сколько разные уровни уголовно-правового контроля, комплексный характер источников уголовного права.

Бланкетность — зримая, максимально развитая, зрелая, технически совершенная форма отображения связей между отраслями. Провозглашая ее единственно вероятной, стоит обжаловать мнения экспертов, обнаруживающих наличие связей между отраслями положений и институтов уголовного права и в той ситуации, когда бланкетность не имеется. Например, А.В. Денисова обнаруживает присутствие связей между отраслями уголовного права в случаях, когда некоторые уголовно-правовые рекомендации содержатся в нормативных актах другой отраслевой принадлежности. Она же пытается разделить данные связи на производные, когда в других сферах права детализируются или воспроизводятся уголовно-правовые запрещения и рекомендации, присутствующие в УК РФ, и непроизводные, когда в других сферах права имеются уголовно-правовые рекомендации, отсутствующие в УК РФ.[4] Считаем, что наличие рекомендаций уголовно-правового характера в законах (или подзаконных актах) другой отраслевой принадлежности демонстрирует не связи, а рассогласование нормативных сведений, неточности в установлении предмета правового регулирования. Связи между отраслями положений и институтов уголовного законодательства по определению подразумевают, что последние обусловлены рекомендациями исключительно другой отраслевой принадлежности. Бланкетность в этом случае оформляет и узаконивает подобную связь.

Буквальная трактовка данной цитаты означает, что всяческий институт уголовного права, применяющий бланкетные признаки и диспозиции уголовно-правовых положений, реформируется в межотраслевой, а нормативные акты других сфер права, в которых расшифровываются данные признаки, — в источники уголовного законодательства. Это непосредственно отмечает А.В. Наумов, когда подчёркивает, что неуголовно-правовые акты и нормы, являясь включенными в диспозицию уголовно-правового положения, преобразуются в «клеточку» уголовно-правовой «материи».[5]

Понимая его возможные просчеты, сами исследователи стремятся к тому, чтобы не допустить только что определённых нами следствий и определить некие ограничения в его использовании. В частности, Н.И. Пикуров в цитированных сочинениях отмечает, что неуголовно-правовые данные «имплантируются» в уголовно-правовое положение фактически в момент осуществления преступления. Вследствие чего «межотраслевое взаимодействие непосредственно уголовных и «неуголовных» рекомендаций не выходит за совместного установления юридических фактов, образующих появление уголовно-правовых отношений».

Бесспорно, что данное замечание в огромной степени относится непосредственно к бланкетной диспозиции, нежели к бланкетным признакам. Но оно имеет, по нашему мнению, принципиальный характер и, по большому счету, опровергает исследуемую доктрину. Фактически, сам юридический факт, исследованный в бланкетной диспозиции, имеет межотраслевой характер, содержав в себе нарушение каких-либо норм, определённом в позитивном регулятивном праве, которые, в свою очередь, влекут изученные в диспозиции статьи уголовного закона социально опасные последствия. Это образует в действительности довольно сложную проблему параллельного установления в совершённом признаков административного правонарушения и преступления, разделения преступления и проступка, упразднения вероятной конкуренции разноотраслевых положений. В российской науке для решения данной системы вопросов сформулирована «теория межотраслевой квалификации».[6]

Но юридический факт как некоторое событие, с которым уголовно-правовое положение (отметим, исключительно уголовно-правовая, а не система разноотраслевых положений) обуславливает появление правоотношения, находится за границами самого уголовно-правового положения. Правовое регулирование (предоставление субъектам правоотношения системы взаимосвязанных прав и обязанностей) реализуется исключительно уголовно-правовым положением, прочие положения при бланкетной диспозиции закона не принимают участие в настоящем процессе, не контролируют уголовно-правовых отношений. И предмет, и метод правового контроля в этом случае сохраняют свою уголовно-правовую идентичность.

В одинаковой степени сказанное имеет отношение и бланкетным признакам. Их применение в уголовном праве поднадзорно неоднократно подтвержденному опытом высшей судебной инстанции жесткому правилу сохранения иноотраслевого состава настоящих признаков в уголовном праве. По большому счету иноотраслевое право при бланкетных признаках и бланкетной диспозиции играет роль источника официальной интерпретации уголовного закона. Одновременно оно не синтезируется с уголовно-правовым сырьём и не формирует межотраслевых формирований в изучаемой сфере права. Если применять образный ряд, то бланкетные признаки и бланкетная диспозиция — это явление неорганического характера; это, вероятно, «припой», гарантирующий «спайку» разноотраслевого правового сырья. Это исключительно связь и не более того. Бланкетные признаки и бланкетная диспозиция уголовного закона не являются причиной синтеза уголовно-правового и иноотраслевого правового сырья. Каждый из них сохраняет свое значение, вследствие чего иноотраслевая материя не попадает в состав уголовно-правовых положений и институтов, а положения других сфер права, следовательно, не могут являться источниками сферы уголовного права.


Список литературы

  1. Пикуров Н.И. К вопросу о границах системы уголовного права // Системность в уголовном праве: Материалы II Российского конгресса уголовного права, состоявшегося 31 мая — 1 июня 2012 г. М., 2012. С. 22
  2. Ибрагимов М.А., Ображиев К.В. Нормативные акты иных отраслей права как источники уголовного права. Ставрополь, 2012. С. 22
  3. Ображиев К.В. Формальные (юридические) источники российского уголовного права. М., 2010. С. 41
  4. Денисова А.В. Выявление и преодоление рассогласований положений УК РФ и предписаний уголовно-правового характера, содержащихся в федеральных законах иной отраслевой принадлежности: Дис. … канд. юрид. наук. Самара, 2014. С. 120
  5. Наумов А.В. Нормы других отраслей права как источник уголовного права // Законность. 2012. N 7. С. 38
  6. Яницкий Ю.А. Соотношение преступлений и административных правонарушений, посягающих на общественную безопасность и общественный порядок: теория, законодательство, практика: Автореф. дис. … канд. юрид. наук. Красноярск, 2019. С. 21