УДК 343.13

О НЕКОТОРЫХ ПРОБЛЕМАХ УГОЛОВНО-ПРОЦЕССУАЛЬНОГО ПРИНУЖДЕНИЯ ПРИ ПРОИЗВОДСТВЕ СЛЕДСТВЕННЫХ ДЕЙСТВИЙ

№37, 12.05.2022

Юридические науки

Колякин Сергей Сергеевич

Ключевые слова: УГОЛОВНО-ПРОЦЕССУАЛЬНОЕ ПРИНУЖДЕНИЕ; СЛЕДСТВЕННЫЕ ДЕЙСТВИЯ; ОБЫСК; СУДЕБНАЯ ЭКСПЕРТИЗА; УЧАСТИЕ ПОНЯТЫХ; CRIMINAL PROCEDURAL COERCION; INVESTIGATIVE ACTIONS; SEARCH; FORENSIC EXAMINATION; PARTICIPATION OF WITNESSES.

Вопросы применения уголовно-процессуального принуждения в уголовном процессе часто становятся предметом научного исследования. Вместе с тем в основном данные изыскания касаются такого института как меры процессуального принуждения, поэтому проблемы правовой регламентации принуждения при производстве следственных действий нередко остаются неотмеченными. Данная статья посвящена выявлению подобных проблем с целью совершенствования механизма правового регулирования уголовно-процессуальных отношений при осуществлении следственных действий.

В гл. 24-27 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации (далее – УПК РФ) предусмотрены следующие следственные действия: осмотр, освидетельствование, следственный эксперимент, обыск, выемка, наложение ареста на почтово-телеграфные отправления, контроль и запись переговоров, получение информации о соединениях между абонентами и (или) абонентскими устройствами, допрос, очная ставка, опознание, проверка показаний, производство судебной экспертизы[1].

В уголовно-процессуальной научной литературе существую различные подходы к определению понятия уголовно-процессуального принуждения, его конститутивных признаков. Однако для целей настоящей статьи мы процитируем дефиницию, которую сформулировала О.С. Гречишникова, поскольку нам она кажется наиболее полной и отражающей суть описываемого правового явления. Так, уголовно-процессуальное принуждение представляет собой совокупность мер государственно-властного характера, влекущих существенное, временное ограничение прав и законных интересов обвиняемого, подозреваемого и иных участников уголовного судопроизводства путем физического, психического и морального воздействия на них при наличии фактических данных, указывающих на необходимость применения этих мер, на основании вынесенного компетентными должностными лицами решения по возбужденному уголовному делу, в целях предупреждения и пресечения уголовно-процессуальных нарушений, восстановление процессуальных правоотношений в сфере судопроизводства для достижения его задач, в связи с чем лицо, к которому применяется принуждение, наделяется дополнительными специальными процессуальными правами и обязанностями^[2].

Базовым постулатом понятия уголовно-процессуального принуждения является то, что принуждения заключается в ограничении прав и свобод личности. Согласно ч. 3 ст. 55 Конституции Российской Федерации права и свободы человека и гражданина могут быть ограничены федеральным законом только в той мере, в какой это необходимо в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства[3]. Представляется, что далее все аспекты применения принуждения при производстве следственных действий должны рассматриваться исключительно через призму возможных пределов ограничения прав и свобод человека, являющихся высшей ценностью. При этом признание, соблюдение и защита прав и свобод человека и гражданина — обязанность государства (ст. 2 Конституции РФ).

Конституционный Суд в ряде постановлений[4] отмечал, что из Конституции Российской Федерации, ее статей 2, 17 (часть 2), 18, 21 (часть 1) и 45 (часть 2), утверждающих приоритет человека, его прав и свобод и возлагающих на государство обязанность охранять личное достоинство каждого от любых форм унижения со стороны кого бы то ни было, включая само государство, следует, что личность в ее взаимоотношениях с государством выступает не как объект государственной деятельности, а как равноправный субъект, который может защищать свои права всеми не запрещенными способами и спорить с государством в лице любых его органов.

На наш взгляд, ключевая проблема заключается в отсутствии в действующем уголовно-процессуальном законе регламентации оснований и процедуры применения принуждения, которые должны устанавливать пределы возможного применения принуждения при производстве следственных действий.

В этой связи, В.Ю. Стельмах в своей статье отмечал, что порядок и границы принудительных элементов при производстве конкретных следственных действий в законе не определены. Не дает ответа на указанный вопрос и норма УПК РФ, формулирующая общие правила производства следственных действий. Автор указывает на то, что в данной норме содержится только изложение обязанностей следователя по отношению к иным участникам следственных действий, при это отсутствую обязанности самих участников по отношению к следователю. В.Ю. Стельмах полагает, что из-за этого в практической деятельности часто возникают проблемы, связанные с применением принуждения при производстве различных следственных действий, особенно когда те или иные лица в активной или пассивной форме оказывают противодействие их проведению[5].

На такую же проблему обращает внимание и другие ученые. Так, Е.А. Бравилова считает, что в действующем законе отсутствуют не только порядок осуществления принуждения при производстве следственных действий, но и последствия невыполнения участниками процесса законных требований соответствующих должностных лиц или оказания ими противодействия при правомерном ограничении прав этих участников^[6].

Н.И. Молунова, исследуя статус субъектов применения физического принуждения при производстве следственных действий, приходит к выводу, что на сегодняшний день отсутствует непосредственно процессуальная регламентации применения принуждения при производстве следственных действий субъектами расследования, поэтому необходимо закрепить общие положения, регламентирующие применения мер физического принуждения в рамках производства следственных действий[7].

Соглашаясь со всеми обозначенными выше позициями, мы только добавим, что отсутствует процессуальная регламентация не только осуществления физического принуждения. Это также касается и иных форм воздействия, например, юридическое, а также психологическое или моральное принуждение.

Обозначив системообразующую проблему, теперь рассмотрим отдельные следственные действия (в качестве примера – обыск и производство судебной экспертизы), а также некоторые гарантии при применении принуждения для иллюстрации проблем более частного свойства.

Обыск. Согласно ч. 1 ст. 182 УПК РФ основанием производства обыска является наличие достаточных данных полагать, что в каком-либо месте или у какого-либо лица могут находиться орудия, оборудование или иные средства совершения преступления, предметы, документы и ценности, которые могут иметь значение для уголовного дела.

Конституционный Суд применительно к обыску в помещении юридического лица отметил, что из приведенных положений следует, что обыск является следственным действием, производство которого сопряжено с возможностью применения значительного принуждения (вскрытие помещений, повреждение имущества, ограничение частной жизни лица, в помещении которого проводится обыск, и других лиц, принудительное изъятие предметов, документов и ценностей), т.е. с ограничением конституционных прав на неприкосновенность частной жизни, на свободное использование своего имущества для предпринимательской и иной не запрещенной законом экономической деятельности, на владение и пользование имуществом, гарантированных статьями 23 (часть 1), 34 (часть 1) и 35 (части 1 и 2) Конституции Российской Федерации[8].

В научной литературе можно встретить точку зрения, согласно которой в нормах УПК нужно указать, что обыск – это принудительное обследование помещений, участков местности, транспортных средств, человека[9]. Действительно, обыск неразрывно связан с процессуальным принуждением. Так, по мнению А.Н. Иванова, одной из характерных черт обыска, позволяющей отличить его от других следственных действий, в частности от осмотра места происшествия, является принудительный характер поисковых действий и неизбежное в связи с этим вторжение в сферу личных интересов обыскиваемого, а в отдельных случаях и других лиц[10]. Однако в действующем законе отсутствуют правила применения принуждения при производстве обыска.

Судебная экспертиза. Производство судебной экспертизы регламентируется гл. 27 УПК РФ. Согласно ч. 4 ст. 28 Федерального закона «О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации» круг лиц, которые могут быть направлены на судебную экспертизу в принудительном порядке, определяется процессуальным законодательством Российской Федерации. В случае, если в процессуальном законодательстве РФ не содержится прямого указания на возможность принудительного направления лица на судебную экспертизу, государственное судебно-экспертное учреждение не вправе производить судебную экспертизу в отношении этого лица в принудительном порядке[11].

Представляется, что данная норма гарантирует участникам защиту от необоснованного принуждения. Однако в УПК РФ можно встретить указание на принудительный характер только в ст. 56 УПК РФ. Часть 5 данной статьи гласит, что свидетель не может быть принудительно подвергнут судебной экспертизе или освидетельствованию, за исключением случаев, предусмотренных ч. 1 ст. 179 УПК РФ. В результате возникает вопрос, а может ли, например, потерпевший быть принужден к судебной экспертизе? В литературе есть разные точки зрения на сей счет. Так, С.Г. Любичев полагал, что недопустимо применение принуждения к жертвам преступления и потерпевшему ни при каких условиях, ссылаясь на этические принципы[12]. Напротив, В.С. Бурданова и В.М. Быков считали принуждение потерпевшего к экспертному исследованию допустимым[13].

В результате, мы видим, что законодатель не уточняет статус лица, в отношении которого возможно принуждение при производстве судебной экспертизы. Это порождает споры среди ученых по поводу допустимости экспертизы в отношении отдельных участников процесса, которые отражают неопределенность, существующую в правоприменительной практике.

На данную проблему также обратили внимание И.А. Антонов и Т.Г. Николаева, полагая, что сегодня требуется согласованность, приведение в соответствие положений УПК РФ и Федерального закона «о государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации» по вопросам, регламентирующим принудительное направление лица для производства судебной экспертизы[14].

И, наконец, необходимо указать на взаимосвязь такого института, как участие понятых при производстве следственных действий, и механизма уголовно-процессуального принуждения. К участию понятых подход неоднозначный. Одни ученые выступают против участия понятых при производстве следственных действий, а другие, наоборот, против. Так, А.А. Резяпов пишет, что понятой не может дать никакой информации, кроме той, которую он увидел, либо ему показали. Они не могут пресечь незаконные действия правоприменителя, тем более доказать, что то, что было обнаружено, фактически принадлежит конкретному лицу. При проведении следственных действий понятые оказывают негативное воздействие, поскольку абсолютно незнакомые случайные лица вторгаются в частную жизнь конкретного лица[15].

С данной позицией мы согласиться не можем. На наш взгляд, участие понятых при производстве следственных действий представляется необходимым. В литературе есть исследователи, которые также ратуют за участие понятых[16]. Они приводят следующие аргументы: обеспечение соблюдения закона лицами, производящими следственные действия; создание возможности для суда проверить соответствие фактических данных, зафиксированных в протоколе следственного действия, обстоятельствам, имевшим место в действительности; обеспечение возможности получения новых доказательств при допросе понятых в качестве свидетелей и др.

Итак, участие понятых является важной гарантией обеспечения прав участников следственных действий, особенно, когда допустимо применение различных способов процессуального принуждения (как при обыске, например).

Другой гарантией исключения психического и физического насилия при производстве следственных действий является участие педагогического работника при проведении следственного действия с участием несовершеннолетних. Он позволяет исключить применение к несовершеннолетнему необоснованного принуждения.

Таким образом, действующие нормы УПК, регулирующие порядок производства отдельных следственных действий принудительного характера, необходимо совершенствовать с целью создания надлежащих гарантий обеспечения прав и законных интересов лиц, участвующих в таких действиях. Данные гарантии являются неотъемлемой составляющей формирования у нас правового государства, ориентирующегося, прежде всего, на создание стабильной основы реального обеспечения важнейших конституционных прав граждан. Важно закрепить в качестве общих условий применения уголовно-процессуального принуждения основания его осуществления, то есть совокупность фактических данных, присущих для применения принуждения.

Список литературы

1. Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации от 18.12.2001 N 174-ФЗ (ред. от 25.03.2022, с изм. от 19.04.2022) // Собрание законодательства РФ, 24.12.2001, N 52 (ч. I), ст. 4921.
2. Гречишникова О.С. Обеспечение прав обвиняемого и подозреваемого при применении процессуального принуждения. Дис. … канд. юрид. наук: 12.00.09 / Гречишникова О.С. — Волгоград, 2001. С. 33.
3. Конституция Российской Федерации (принята всенародным голосованием 12.12.1993 с изменениями, одобренными в ходе общероссийского голосования 01.07.2020) // Опубликован на Официальном интернет-портале правовой информации http://www.pravo.gov.ru, 04.07.2020.
4. Постановление Конституционного Суда РФ от 03.05.1995 N 4-П «По делу о проверке конституционности статей 220.1 и 220.2 Уголовно — процессуального кодекса РСФСР в связи с жалобой гражданина В.А. Аветяна» // Вестник Конституционного Суда РФ, N N 2 — 3, 1995; Постановление Конституционного Суда РФ от 20.04.2006 N 4-П «По делу о проверке конституционности части второй статьи 10 Уголовного кодекса Российской Федерации, части второй статьи 3 Федерального закона «О введении в действие Уголовного кодекса Российской Федерации», Федерального закона «О внесении изменений и дополнений в Уголовный кодекс Российской Федерации» и ряда положений Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, касающихся порядка приведения судебных решений в соответствие с новым уголовным законом, устраняющим или смягчающим ответственность за преступление, в связи с жалобами граждан А.К. Айжанова, Ю.Н. Александрова и других» // Вестник Конституционного Суда РФ, N 3, 2006.
5. Стельмах В. Ю. Применение принуждения при производстве следственных действий // Известия ТулГУ. Экономические и юридические науки. 2013. №2-2. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/primenenie-prinuzhdeniya-pri-proizvodstve-sledstvennyh-deystviy (дата обращения: 01.05.2022).
6. Бравилова Е. А. Нравственные аспекты применения принуждения при производстве следственных действий // Судебная власть и уголовный процесс. 2019., № 4. С. 54.
7. Молунова Н.И. Субъекты применения физического принуждения при производстве следственных действий // Актуальные проблемы борьбы с преступностью: вопросы теории и практики : Материалы XХV международной научно-практической конференции. В 2-х частях, Красноярск, 07–08 апреля 2022 года / Отв. редактор Д.В. Ким. – Красноярск: 2022. С. 153.
8. Определение Конституционного Суда РФ от 14.01.2020 N 4-О «По жалобе общества с ограниченной ответственностью «Челябинский завод по производству коксохимической продукции» (ООО «Мечел-Кокс») на нарушение конституционных прав и свобод пунктом 3 части второй статьи 38 и частью одиннадцатой статьи 182 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации» // Вестник Конституционного Суда РФ, N 2, 2020.
9. Быков В., Макаров Н. О регламентации следственных действий // Российская юстиция. – 1998. — № 2. С. 22-23.
10. Иванов А.Н. Производство обыска: уголовно-процессуальные и криминалистические аспекты: Учебное пособие. Саратов, 1999. С. 9.
11. Федеральный закон от 31.05.2001 N 73-ФЗ (ред. от 01.07.2021) «О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации» // Собрание законодательства РФ, 04.06.2001, N 23, ст. 2291.
12. Любичев С.Г. Этические основы следственной тактики. – М., 1980. С. 57.
13. Бурданова В.С., Быков В.М. Виктимологические аспекты криминалистики. – Ташкент, 1981. С. 70.
14. Антонов И.А., Николаева Т.Г. Допустимость принуждения при производстве следственных действий, связанных с экспертным и внеэкспертным исследованием участников уголовного судопроизводства: вопросы права и нравственности // Мир политики и социологии. – 2015. – № 7. С. 178.
15. Резяпов А.А. Применение уголовно-процессуального принуждения в отношении свидетелей при производстве по уголовным делам : дис. … кандидата юридических наук. — Екатеринбург, 2016. С. 169-170.
16. См.: Быков В., Макаров Н. Указ. соч. С. 22.