УДК 343.8

ЗНАЧЕНИЕ ВОЛИ СОБСТВЕННИКА ИМУЩЕСТВА ПРИ РАЗГРАНИЧЕНИИ КРАЖИ ОТ ПРИСВОЕНИЯ ИЛИ РАСТРАТЫ

№28,

Юридические науки

Митяев Владислав Вячеславович

Ключевые слова: СОБСТВЕННИК; ИМУЩЕСТВО; ВВЕРЕНИЕ ИМУЩЕСТВА; ПРАВОМЕРНОСТЬ ВЛАДЕНИЯ ИЛИ ВЕДЕНИЯ ИМУЩЕСТВОМ; ВОЛЯ СОБСТВЕННИКА; OWNER; PROPERTY; THE ASSIGNMENT OF PROPERTY; THE LEGALITY OF OWNERSHIP OR MANAGEMENT OF PROPERTY; THE WILL OF THE OWNER.

Аннотация: Статья посвящена влиянию характера и направленности воли собственника на разграничение кражи от присвоения или растраты. Автор обращает внимание на то, что Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 30 ноября 2017 года № 48, в соответствии с которым важнейший признак вверения имущества в виде «правомерности» нахождения такого имущества во владении или ведении виновного может создать определенные проблемы в правоприменительной практике, в частности, если присвоение товарно-материальных ценностей осуществляет лицо, фактически, но при этом без надлежащего документального оформления, исполняющее трудовые обязанности продавца. В таком случае именно направленность воли собственника имущества позволяет усмотреть признаки присвоения, а не кражи.

Присвоение и растрата с точки зрения способа посягательства на волю собственника имущества (потерпевшего) характеризуются определенной спецификой, существенно отличающей данные составы преступления от иных форм хищения. Если при краже, грабеже или разбойном нападении происходит прямое посягательство на волю собственника, которая по умолчанию связана с сохранением и сбережением имущества, при мошенничестве происходит деформация воли потерпевшего, который совершает необходимые преступнику действия, полагая их объективно для себя выгодными, то при присвоении или растрате посягательство на гражданско-правовую волю потерпевшего носит иной характер.

Именно направленность и выражение воли собственника имущества является важнейшим обстоятельством, позволяющим отграничить присвоение или растрату от кражи. В частности, в Постановлении Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 30 ноября 2017 года № 48 «О судебной практике по делам о мошенничестве, присвоении или растрате» отмечается, что противоправное, безвозмездное обращение имущества, вверенного лицу, должно квалифицироваться судами как присвоение или растрата при условии, что похищенное имущество находилось в правомерном владении либо ведении этого лица, которое в силу должностного или иного служебного положения, договора либо специального поручения осуществляло полномочия по распоряжению, управлению, доставке, пользованию или хранению в отношении чужого имущества. Решая вопрос об отграничении составов присвоения или растраты от кражи, суды должны установить наличие у лица вышеуказанных полномочий [3].

Иными словами, проблемы отграничения кражи от присвоения или растраты зачастую связаны со сложностью таких категорий, как вверение и уполномочивание. В частности, В. Анисимов отмечает, что имущество считается вверенным, если лицо является:
— его фактическим обладателем;
— на определенном правовом основании;
— осуществляет в отношении него правомочия по распоряжению, управлению, доставке или хранению (при этом не требуется, чтобы у субъекта был весь набор этих полномочий, достаточно любого из них) [4, с. 85].

Н. Машинская указывает на необходимость отличать вверение от бытовой просьбы, не связанной с наделением лица какими-либо полномочиями в отношении имущества, и не влекущей переход вещи во владение. Классическим примером здесь выступает адресованная постороннему человеку просьба «присмотреть» за вещами потерпевшего, пока последний отлучается на несколько минут. Такая бытовая просьба не имеет правового основания и не облекается в юридическую форму и не влечет возникновения у этого человека каких-либо правомочий. Если лицо, исполняющее просьбу присмотреть за вещами, совершает их хищение, то, в зависимости от обстоятельств, деяние будет квалифицировано как кража или грабеж, а не как присвоение [5, с. 32].

Соответственно, важнейшее обстоятельство, позволяющее разграничить кражу от присвоения или растраты, связано с нахождением имущества, явившегося предметом преступления, в правомерном владении или ведении виновного. Правомерность характера владения или ведения имуществом особо подчеркивается Верховным Судом в вышеупомянутом Постановлении Пленума № 48 как обязательное условие вверения имущества в том смысле, в котором его понимает ст. 160 УК РФ.

При этом установление правомерности владения или ведения имуществом как обязательного признака присвоения может создать определенные проблемы в правоприменительной сфере. Очевидно, что если потерпевший сдал, например, вещи в камеру хранения железнодорожного вокзала, оформив соответствующие правоотношения в соответствии с требованиями гражданского законодательства РФ (получил квитанцию или номерной жетон, что признается соблюдением простой письменной формы договора хранения – ст. 887 ГК РФ [1]), и в дальнейшем уполномоченным лицом организации, принявшей имущество на хранение, это имущество было похищено, имеют место признаки присвоения.

Точно так же присвоением признается противоправное безвозмездное обращение в свою пользу или пользу иных лиц товарно-материальных ценностей продавцом магазина, исполнявшим свои обязанности в соответствии с трудовым договором.

В указанных случаях имущество, ставшее в последствии предметом хищения, действительно правомерно находилось во владении или ведении виновного, что и позволяет, с учетом позиции Верховного Суда, безапелляционно квалифицировать действия виновного как присвоение.

Однако, могут возникнуть ситуации, при которых аналогичные действия по вверению имущества совершаются без надлежащего юридического оформления. Например, гражданин, решивший сдать вещи в камеру хранения вокзала, полагает стоимость услуг завышенной, и предлагает ответственному лицу организации, осуществляющей хранение, принять вещи без правового оформления (т.е. без заключения договора, к простой письменной форме которого, как отмечалось выше, приравнивается выдача квитанции или номерного жетона) по более низкой стоимости при условии передачи денежной суммы непосредственно работнику, минуя кассу организации. Или же предприниматель или юридическое лицо в соответствии с распространенной практикой может фактически принять лицо на работу в качестве продавца, вверим ему определенные материальные ценности, но при этом в целях уклонения от уплаты страховых взносов и др. не оформив трудовые отношения в соответствии с законодательством.

Иными словами, формально признак правомерности владения или ведения имуществом отсутствует – договор хранения и трудовой договор, служившие бы основанием такой правомерности, не заключены. Соответственно, не вполне явно как следует квалифицировать действия виновных, совершивших в указанных случаях противоправное безвозмездное изъятие имущества потерпевшего — как кражу или как присвоение? Ведь и приемщик вещей в камере хранения, и продавец е обладали оформленными надлежащим образом правомочиями в отношении имущества – в первом случае юридически вещи на хранение в соответствии с гражданским законодательством не передавались, во втором лицо с точки зрения законодательства не считалось работником в связи с отсутствием надлежащего юридического облачения трудовых отношений.

Представляется, что в данном случае действия виновных так же должны быть квалифицированы именно как присвоение, что обуславливается именно характером и направленностью воли собственника имущества. В обоих указанных случаях такая воля фактически связана с наделением виновных правомочиями по владению или ведению имуществом, и отсутствие надлежащего юридического оформления таких полномочий не должно быть основанием, препятствующим квалификацию деяния по ст. 160 УК РФ.

Соответственно, можно заключить, что характер и направленность воли собственника имущества, в том числе вытекающее из его воли фактическое, пусть и не оформленное юридически, содержание правомочий лиц, которым передается имущество, является важнейшим обстоятельством, позволяющим разграничить кражу от присвоения или растраты.

Список литературы

  1. Гражданский кодекс Российской Федерации, часть вторая, от 26 января 1996 года № 14-ФЗ (с изм. и доп. от 31.07.2020) // Собрание законодательства Российской Федерации. 1996. № 5. Ст. 410.
  2. Уголовный кодекс Российской Федерации от 13 июня 1996 года № 63-ФЗ (ред. от 27.10.2020) // Собрание законодательства Российской Федерации. 1996. № 25. Ст. 2954
  3. О судебной практике по делам о мошенничестве, присвоении и растрате: Постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 30 ноября 2017 года № 48 // Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. 2018. № 1.
  4. Анисимов В.Ф. Присвоение или растрата: спорные вопросы квалификации // Вестник Санкт-Петербургского государственного университета. 2016. № 2. С. 83-88.
  5. Машинская Н.В. К вопросу о содержании понятия «вверение имущества» // Вестник Северного (Арктического) федерального университета. 2016. № 4. С. 30-35.