УДК 140.8

РУССКИЙ ЧЕЛОВЕК В МИРОВОЗЗРЕНЧЕСКОЙ ПАРАДИГМЕ РЕЛИГИОЗНОЙ ФИЛОСОФИИ РОССИИ ВТОРОЙ ПОЛОВИНЫ 19 ВЕКА

№16,

Философские науки

Громов Егор Валерьевич (Кандидат философских наук)

Ключевые слова: РОССИЯ; РУССКИЙ ЧЕЛОВЕК; РЕЛИГИОЗНАЯ ФИЛОСОФИЯ; МИРОВОЗЗРЕНИЕ; RUSSIA; RUSSIAN PEOPLE; RELIGIOUS PHILOSOPHY; WORLDVIEW.

Аннотация: Статья посвящена анализу основных подходов к проблеме русского человека в русской религиозной философии.

С самого своего зарождения русская религиозно-философская мысль не могла обойти молчанием проблему русского человека. Неотделимая от вопроса об исторической судьбе России, эта проблема привлекала в равной степени внимание и славянофилов, и западников, к ней обращались ультрапатриоты и традиционалисты, такие, как Л.А. Тихомиров и К.Н. Леонтьев, и самые яростные критики идеи патриотизма, как Л.Н. Толстой, вносили свой вклад в разворачивавшиеся вокруг неё дискуссии. Истоки основных подходов, сформировавшихся в русской философии следует искать в парадигме русской философской мысли — православной, христоцентрической и софийной. Уже в «Слове о законе и Благодати» митрополита Иллариона намечаются важнейшие черты этой парадигмы, и одновременно появляется противопоставление русского человека, обновлённого христианством его предкам-язычникам предшествовавших поколений [2] – противопоставление, на смену которому спустя восемьсот лет придёт противопоставление русского человека западному в философии славянофилов. Единство парадигмы не исключало разнообразия точек зрения, вплоть до противоположных и взаимоисключающих: от русского исторического мессианизма до сопоставления России с империей Чингисидов, от превознесения русского национального характера, до объявления русского народа — народом, рабским по своей природе. Не утратила данная проблема своей актуальности и по сей день: опыт её освещения русскими религиозными философами прошлого и позапрошлого столетий остаётся востребованным в условиях духовной бифуркации двадцать первого столетия.

Наиболее ярко эти подходы были выявлены в ходе литературно-философской дискуссии, начало которой положила Пушкинская речь Ф.М. Достоевского, произнесенная на юбилейном заседании общества любителей русской словесности в 1880 году. Вопрос о природе русскости, о свойствах русского народа и чертах русского национального характера был поднят писателем в этой речи в связи с особенностями пушкинского творчества, на которые Достоевский хотел обратить внимание слушателей. В своем объяснительном слове к речи, опубликованной в «Дневнике писателя» за 1880 год, он указывает на глубоко национальный характер, например, такой черты Пушкина, как «способность… перевоплощаться в гении чужих наций» [1;с.173]. Достоевский связывает эти черты с нравственными качествами русского человека. Источником этих нравственных качеств он считает христианское смирение, сохраненное основной массой русского народа, и утраченное русской интеллигенцией. Этот разрыв между народом и интеллигенцией писатель считает главным мотивом таких произведений Пушкина, как «Цыгане» и «Евгений Онегин». По мнению Достоевского именно в Татьяне Лариной в наибольшей степени воплотились черты русского человека [1; С.177].

Анализ творчества Пушкина завершается выводами о русском национальном характере, которые и составляют основное философское содержание речи. Их значение в достаточной мере характеризуется тем фактом, что именно они, а не интерпретация произведений Пушкина стали главным предметом философской критики, в том числе со стороны таких мыслителей, как Г.И. Успенский и К.Н. Леонтьев. В то же время, идеи Достоевского были поддержаны В.С. Соловьевым и развиты В.В. Розановым.

Одним из первых на выступление Достоевского откликнулся К.Н. Леонтьев. В статье “О всемирной любви [3; С.127-160]“ он заявляет о невозможности постичь идею космополитической любви, провозглашенную Достоевским. У Леонтьева эта идея вызывает целый ряд вопросов: как можно любить современного европейца с его самоуверенностью и надменностью, на чем основана мысль о космополитизме Православия и т.д. Не ограничиваясь Пушкинской речью, он подвергает тщательному анализу романы Достоевского, указывая на односторонность восприятия им Православия, на недооценку послушания, происходящего из страха перед именем Божьим. Леонтьев указывает на радикальные противоречия между точкой зрения Достоевского и ортодоксальным церковным мировоззрением: «Демократический и либеральный прогресс верит больше в принудительную и постепенную исправимость всецелого человечества, чем в нравственную силу лица. Мыслители или моралисты, подобные автору «Карамазовых», надеются, по-видимому, более на сердце человеческое, чем на переустройство обществ. Христианство же не верит безусловно ни в то, ни в другое – то есть ни в лучшую автономическую мораль лица, ни в разум собирательного человечества, долженствующий рано или поздно создать рай на земле» [3; С 157]. Сравнивая Достоевского и К.П.Победоносцева, Леонтьев противопоставляет любовь к Европе первого, любви к Церкви, провозглашаемой вторым. В своем примечании от 1885 года он подтверждает свою оценку пушкинской речи, дополняя ее выводом о том, что для такого защитника и чтителя Церкви, каким желал быть Достоевский, эта речь была промахом.

Тема русскости, поднятая в полемике по поводу Пушкинской речи, не прошла и мимо внимания В.С.Соловьева. Господствующей идее Достоевского Соловьев посвятил свои ”Три речи”. Хотя в это произведение не посвящено специально взглядам, высказанным в 1880 году, но обзор взглядов великого писателя, проведенный Соловьевым, приводит нас к весьма сходному мировоззрению. По мнению Достоевского, полностью разделяемому Соловьевым, подлинное христианство есть христианство всечеловеческое. Следовательно, призвание христианской России тоже может быть только все- и сверхчеловеческим. Соловьев отрицает антагонизм Востока и Запада как недолжный для христианства, как великий грех Византии, который призвана искупить Россия, примирив их в союзе вечной истины Божьей и свободы человеческой.

В лекции «Русская идея» В.С. Соловьев, ставя вопрос о смысле существования России во всемирной истории [6; С.228], не отрицая органического единства человечества, указывает на особую моральную природу входящих в его состав наций и индивидов. Для Соловьева русский народ – народ, прежде всего христианский. Однако философ не разделяет убежденности своих современников — панславистов относительно религиозной исключительности России. Как и цитируемый им И.С.Аксаков, Соловьев различает христианское предназначение русского человека и его фактическое положение члена государственной церкви, зачастую удерживаемого в ее ограде только страхом перед наказанием[6; С.244]. По мнению Соловьева, такое положение несовместимо с исторической миссией России – установлением на Земле гармонического единства Церкви, государства и общества. В других своих работах В.С. Соловьев прямо говорит о безвыходном пребывании русского народа в состоянии духовного разделения. Это дало основание Л.А. Тихомирову говорить о ”смертном приговоре”, которым, по его мнению, выглядит такая историософская концепция по отношению к России[7; С.259]. Сам Л.А. Тихомиров, категорически не соглашаясь с Соловьевым по данному вопросу, связывает русскость с господствующим в современной ему России пониманием веры и Церкви, а дальнейшую судьбу России – с сохранением этого господства[7; С.268].

В отличие от Соловьева, Розанов уделяет внимание, прежде всего отмеченной Достоевским способности русского народа принимать и преображать чужие влияния. Он связывает эту способность с «женственностью» русского духа, позволяющей ассимилировать представителей западных наций, приезжающих в Россию, «искать «жениха, главу и мужа»» [5; С.282], и, в конце концов, покорять очередного правителя.

Итак, в ходе дискуссии, вызванной постулатами Пушкинской речи, были подняты многие актуальные и до сих пор вопросы, выдвинут ряд философских концепций русского человека, сохраняющих свое значение и до настоящего времени.

Список литературы

  1. Достоевский Ф.М. Пушкин/ Русская идея: сборник произведений русских мыслителей / Сост.: Е.А. Васильев; Предисловие А.В. Гулыги. – М.: Айрис-пресс, 2002. – С. 172-190.
  2. Илларион, митрополит Киевский и всея Руси. Слово о законе и благодати. – Библиотека «Вехи». URL: http://www.vehi.net/oldrussian/slovo.html (дата обращения: 19.11.2018).
  3. Леонтьев К.Н. О всемирной любви. Речь Ф.М. Достоевского на пушкинском празднике. – Библиотека «Вехи». URL: http://www.vehi.net/leontev/dost.html (дата обращения: 19.11.2018).
  4. Летопись русской философии. 862 – 2002.∕ Редактор – составитель проф. А. Замалеев. СПб, 2003. – С.3.
  5. Розанов В.В. Возле «Русской идеи» / Русская идея: сборник произведений русских мыслителей / Сост.: Е.А. Васильев; Предисловие А.В. Гулыги. – М.: Айрис-пресс, 2002. – С. 269-289.
  6. Соловьев В.С. Русская идея / Русская идея: сборник произведений русских мыслителей / Сост.: Е.А. Васильев; Предисловие А.В. Гулыги. – М.: Айрис-пресс, 2002. – С. 227-257.
  7. Тихомиров Л.А. Что такое Россия? / Русская идея: сборник произведений русских мыслителей / Сост.: Е.А. Васильев; Предисловие А.В. Гулыги. – М.: Айрис-пресс, 2002. – С. 257-269.
  8. Успенский Г.И. Власть земли. Собр. Соч. В 9 томах. Т. 5. М., 1956.
  9. Успенский Г.И. Праздник Пушкина. Ф.М.Достоевский в русской критике: сб.статей. М., 1956. С. 248.